Хроники Нарнии Том 2 - Страница 100

100

Каспиан крикнул боцману, чтобы корабль подали немного назад, и все, кроме гребцов, сгрудились на носу. Но, сколько они ни вглядывались, впереди ничего не было видно. Позади сияли море и солнце, впереди — Тьма.

— Следует ли нам входить в это? — спросил Каспиан.

— Я бы не стал, сир, — ответил Дриниан.

— Капитан прав, — в один голос поддержали моряки.

— Ия думаю то же самое, — согласился Эдмунд.

Люси и Юстас не сказали ничего, но были довольны тем оборотом, который, как им казалось, принимают события. И тут молчание взорвал звонкий голосок Рипишиппи:

— А почему бы нам и не войти туда? Может ли кто-нибудь из вас объяснить мне — почему нам не следует этого делать?

Никто не рискнул объяснить, поэтому Рипишиппи продолжал:

— Если бы я говорил с поселянами и рабами, то я позволил бы себе сказать, что это предложение рождено самой обыкновенной трусостью. Но я надеюсь, что в Нарнии ни у кого не будет повода говорить, что столь блистательное общество, состоящее из благородных и царственных особ, пребывающих в самом цветущем возрасте, показало хвост от того лишь, что испугалось темноты.

— Но скажите, пожалуйста, во имя всего святого, какой смысл неизвестно зачем лезть в темноту? — спросил Дриниан.

— Смысл? — спросил Рипишиппи. — Вы обязательно хотите во всем найти смысл, капитан? Если для вас имеет смысл только то, что поможет нам набить животы и кошельки, то заверяю вас, что этот поступок действительно будет совершенно бессмысленным. Но, насколько мне известно, мы пустились в это плавание не ради какой-то пользы, а ради того, чтобы исполнить долг чести и испытать те приключения, которые нам пошлет Аслан. А здесь нам уготовано самое великое и удивительное приключение, о каком мне когда-либо доводилось слышать. Поэтому, если мы повернем назад, мы нанесем великий и непоправимый урон нашей чести.

Моряки что-то заворчали себе под нос. Люси уловила одну фразу:

— Будь она неладна, этакая честь.

Каспиан усмехнулся.

— Ну и надоели же вы нам, Рипишиппи! Жаль, что мы не оставили вас дома! Ну что же, если вам загорелось во что бы то ни стало забраться в эту тьму, нам не остается ничего другого, как последовать за вами! Я вижу, Люси что-то хочет возразить против этого?

Люси хотелось сказать против этого очень даже много, но вслух она произнесла только:

— Не обращайте на меня внимания.

— Но хотя бы зажечь свет ваше величество разрешит? — спросил Дриниан.

— Разумеется, — успокоил его Каспиан. — Все лампы, какие у нас есть. Проследите за этим, Дриниан.

И вот были зажжены три лампы: на корме, на носу и на вершине мачты, — а Дриниан приказал вдобавок укрепить еще два факела посреди палубы. При солнечном свете эти огоньки казались бледными и очень слабыми. Затем было решено: всем людям, кроме тех, кто занят на веслах, собраться на палубе в полном вооружении и встать с обнаженными мечами в назначенных местах. Люси и два лучника получили задание подняться на вершину мачты и стоять там с луками наготове. Ринельф встал на носу, держа в руках веревку, готовый приступить к промеру глубин, а рядом с ним, сверкая кольчугами, — Рипишиппи, Эдмунд, Юстас и Каспиан. Дриниан стоял за штурвалом...

— Во имя Аслана — вперед! — крикнул Каспиан. — Гребите не торопясь, но ровно! Соблюдайте тишину и слушайте все приказы!

Гребцы налегли на весла, и “Утренняя заря” сразу же поползла вперед, скрипя и постанывая. Когда они пересекли границу темноты, перед Люси со смотровой площадки наверху мачты открылся удивительный вид. Солнечный свет еще падал на корму, а нос уже пропал во тьме. Потом она увидела, как это произошло. Еще мгновение назад и позолоченная корма, и голубое небо, и синее море были залиты золотым солнечным светом, а миг спустя и небо, и море исчезли, а лампа на корме, которая до этого была совсем незаметна, ярко вспыхнула; только ее огонь и позволял сейчас различить то место, где кончался корабль. В свете лампы Люси видела черный силуэт Дриниана, приникшего к штурвалу.

Прямо внизу под ней два факела выхватывали из темноты два светлых пятна на палубе и бросали красноватые блики на мечи и шлемы; еще один островок света был впереди, на баке. Смотровая площадка на мачте, освещенная лампой, укрепленной как раз над головой Люси, казалась теперь отдельным светлым мирком, который сам по себе плыл в темноте. Все эти огни, как всегда бывает со светом, если его приходится зажигать в неподходящее время, выглядели неестественными и зловещими. Еще девочка заметила, что сильно похолодало.

Впоследствии никто не мог точно сказать, сколько же времени это продолжалось. Если бы не скрип уключин и плеск весел, можно было подумать, что они вообще не двигаются. Эдмунд, стоявший на носу корабля, сколько ни вглядывался вперед, не видел ничего, кроме отражения лампы в черной воде прямо перед ними. Отражение это казалось каким-то грязным, будто засаленным, а рябь, поднятая продвижением корабля, тяжелой, мелкой и безжизненной. И чем дальше они плыли, тем сильнее мерзли — все, кроме гребцов.

Внезапно откуда-то — никто так и не понял, откуда, потому что в этой тьме все утратили чувство направления — донесся страшный крик. Либо это кричал не человек, либо человек, доведенный до крайнего ужаса.

Каспиан хотел что-то сказать, но не смог — во рту все пересохло. Тогда раздался голосок Рипишиппи, в этом молчании показавшийся пронзительней и громче, чем обычно.

— Кто зовет? — пропищал он. — Если ты враг — знай, что мы тебя не боимся, если друг — твои враги узнают благодаря нам, что такое страх!

100