Хроники Нарнии Том 2 - Страница 16

К оглавлению

16

— Если ты чего-то не понимаешь, Никабрик, то лучше уж помолчи, — заговорил Стародум. — Вы, гномы, такие же забывчивые и переменчивые, как и сами люди. А я — Зверь. Больше того, я — Барсук. А мы все помним и никогда не меняемся. Мы всегда такие, какие были с самого начала, и не меняем своих обычаев. И я говорю вам — из этого получится очень много хорошего! Ведь среди нас сейчас находится не кто иной, как законный король Нарнии. Наконец-то истинный король пришел к истинным нарнианцам. А если даже гномы и забыли об этом, то мы, Звери, помним: никто, кроме Детей Адама, не может быть законным королем Нарнии!

— Качели и кекс! — закричал Трумпкин. — Стародум! Ты что же, собрался уступить Нарнию людям?

— Об этом и речи не было, — отвечал Стародум. — Нарния не для людей. Кому еще знать об этом лучше, чем мне! Но в этой стране королем может быть только человек. У нас, Барсуков, достаточно хорошая память, чтобы не забывать этого. Разве, благослови его небо, Верховный Король Питер был не человек?

— Ты что же, и впрямь веришь всем этим старым сказкам? — удивился Трумпкин.

— Я же сказал, что мы, Звери, не меняемся, — отвечал Стародум. — И ничего не забываем. И я верю в Верховного Короля Питера. И в остальных, которые вместе с ним правили в Каир-Паравеле. Верю так же твердо, как в самого Аслана.

— Ну, в королей ты можешь верить сколько душе угодно, — сказал Трумпкин. — Но кто сейчас верит в Аслана?

— Хотя бы я, — сказал Каспиан. — А если бы даже и не верил в него раньше, то начал бы верить сейчас. Потому что там, среди людей, те, кто смеются над рассказами об Аслане, точно так же 

смеются и над рассказами о Говорящих Зверях и гномах. И я часто сомневался, может ли быть такое существо, как Аслан. Но точно так же я порою сомневался, могут ли быть на самом деле такие существа, как вы. А теперь оказывается, что вы есть. Значит, есть и Аслан. Вы — из одной истории.

— Ты прав, — сказал Стародум. — Ты прав, король Каспиан. И поскольку ты законный король Нарнии, то, что бы там ни говорили эти двое, ты также и мой король. Многая лета вашему величеству!

— Меня просто затошнило от тебя, Барсук! — прорычал Никабрик. — Может быть, Верховный Король Питер и остальные и впрямь были людьми, но людьми совсем другого сорта. А этот — из других, из проклятых тельмаринов! И он наверняка охотился на зверей ради забавы! Ведь так? — прибавил он, неожиданно повернувшись к Каспиану.

— Не буду скрывать — охотился, — сказал Каспиан. — Но это были не Говорящие Звери!

— Все равно — точно такие же! — крикнул Никабрик.

— Нет, нет, нет и еще раз нет! — возразил, качая головой, Стародум. — Ты сам хорошо знаешь, что не такие же. Да, теперь звери в Нарнии совсем другие — те же несчастные твари, лишенные речи и разума, каких без счета в Калормене и в Тельмаре. Они даже размером меньше, чем мы, и намного сильнее отличаются от нас, чем полугномы от вас.

Не раз еще они спорили об этом и наконец решили: Каспиан должен остаться с ними, а как только поправится настолько, что сможет подолгу ходить, его покажут тем, кого Трумпкин называл Остальными. Оказывается, в этом диком краю в потаенных местах до сих пор скрывались существа, уцелевшие со времен Древней Нарнии.


Глава шестая
ЗАТАИВШИЙСЯ НАРОД


И вот для Каспиана настали дни, счастливее которых он не знал за всю свою жизнь. Однажды чудесным летним утром, когда трава еще была в росе, он, Барсук и два гнома пошли через лес к высокому горному перевалу, формой напоминавшему седловину. Перейдя на южную его сторону, они оказались на залитых солнцем склонах, откуда открывались пустынные зеленые нагорья Арченланда.

— Зайдем сначала к трем Медведям Горбачам, — предложил Трумпкин.

Они пересекли поляну, подошли к древнему дуплистому дубу, сплошь обросшему мхом, и Стародум трижды стукнул по стволу лапой. Никто ему не ответил. Тогда он принялся стучать снова и стучал до тех пор, пока изнутри не донесся сиплый голос:

— Эй, вы, там! Уходите! Еще рано вставать!

Но Стародум не прекращал стучать, и тогда внутри все зашумело и заходило ходуном, как при маленьком землетрясении. Потом в стволе распахнулось что-то вроде двери, и через нее наружу вывалились три бурых Медведя, которые и в самом деле сильно горбились и вдобавок были очень толстыми. Они уставились на гостей, моргая своими крохотными глазками.

Когда им все объяснили — на это пришлось потратить много времени, потому что они действительно еще как следует не проснулись, — они сразу, как и Стародум, заявили, что лишь Сын Адама может быть законным королем Нарнии. Расцеловали Каспиана, а потом предложили ему меду. Каспиану, честно говоря, меду совсем не хотелось, он не очень-то его любил, к тому же надо было есть без хлеба, да еще в столь ранний час. Но он подумал, что правила учтивости требуют принять угощение. От этого лакомства руки стали такими липкими, что он долго и с трудом оттирал их.

Простившись с Медведями, они пошли дальше, пока не оказались среди высоких буков. Там Стародум позвал:

— Типитапи! Эй, Типитапи!

Почти сразу же у них над головами с ветки на ветку запрыгала

великолепная рыжая Белка. Она была намного крупнее обыкновенных бессловесных белок, которых Каспиан часто встречал в саду возле замка. Белка была не меньше терьера, и стоило лишь заглянуть ей в глаза, сразу становилось ясно, что говорить она умеет. Если уж быть правдивым, трудность состояла как раз в том, что почти невозможно было заставить ее замолчать. Как и все Белки, она отличалась неугомонной болтливостью. Узнав, кто такой Каспиан, она сразу же приветствовала его как короля и спросила, не хочет ли он попробовать орехов. Каспиан поблагодарил ее за любезность. Грациозно прыгая, она умчалась за орехами, и тут Каспиан услышал, как Стародум шепчет ему на ухо:

16