Хроники Нарнии Том 2 - Страница 91

Вот суть истории, которую поведал нашим путешественникам Голос Старшого. Мы привели ее здесь в сильном сокращении, опустив все, что говорили другие голоса. Потому что стоило Старшому произнести шесть-семь слов, как вступал хор его сотоварищей: они одобряли его, восхищались его манерой говорить и уверяли, что и они хотели бы сказать то же самое. Но когда рассказ наконец был закончен, наступило долгое молчание. Его нарушила Люси.

— Я не понимаю, — сказала она, — чего же вы от нас хотите.

— Как! — воскликнул голос Старшого. — Неужели я заболтался и забыл сказать вам самую суть?

Хор буквально взревел, с великим воодушевлением подтверждая и это:

— Это ты упустил!

— Не сказал ни слова!

— Нельзя было упустить лучше и полнее!

— Скажи им, Старшой, скажи, в чем суть!

Голос Вожака сказал несколько неуверенно:

— Вряд ли нужно заново повторять весь рассказ...

— Разумеется, не нужно, — в один голос подтвердили Каспиан и Эдмунд.

— Ну, если в двух словах, суть в том, что мы все время дожидаемся, когда к нам приплывет чужеземный корабль, а на нем окажется хорошенькая девочка, точь-в-точь такая, как вы, барышня. Она должна подняться вверх по лестнице, взять эту Волшебную Книгу и найти в ней заклинание, которое освобождает от невидимости. И прочитать его. Мы все поклялись, что первые же чужеземцы, которые ступят на наш остров — я имею в виду таких, у которых окажется с собою хорошенькая девочка, потому что, если б ее с ними не было, то это совсем другое дело, — так мы поклялись, что не выпустим их с острова живыми, если они не исполнят нашей просьбы. По этой же причине, господа, если ваша девочка не сумеет этого сделать, наш печальный долг — перерезать вам глотки. Это наш единственный шанс добиться того, что нам надо, и я надеюсь, что вы поймете нас и не будете на нас в обиде.

— Но я не вижу у вас никакого оружия, — сказал Рипишиппи. — Оно что, тоже невидимое?

Едва он это произнес, над головою у него что-то просвистело. Это было копье, которое, пролетев над ними, вонзилось в дерево и еще какое-то время вздрагивало.

— Вот вам копье, — сказал голос Старшого. Остальные зашелестели:

— Да, Старшой, это копье!

— Это его копье!

— Нельзя метнуть копье лучше, начальник!

— Просто отличный бросок!

— Да, — подтвердил голос Старшого, — оно пущено моей рукой. Когда оружие отделяется от нас, оно становится видимым.

— Но почему вы так настаиваете, чтобы это сделала я? — удивилась Люси. — Почему бы этого не сделать кому-нибудь из вас? Неужели среди вас нет ни одной девочки?

В ответ загомонили сразу все голоса:

— Мы боимся...

— Нам страшно...

— Мы не смеем больше подниматься наверх...

— Другими словами, — заключил Каспиан, — вы требуете, чтобы эта девочка встретила лицом к лицу опасность, которой вы не решаетесь подвергнуть своих дочерей и сестер?

Голоса обрадовано согласились с ним:

— Ты прав, совершенно прав!

— Лучше об этом и не скажешь!

— Сразу видать, вы получили хорошее образование, самую суть сказали.

— Каждый вам подтвердит, что это здорово сказано!

— Но это же просто возмутительно... — начал Эдмунд, но Люси остановила его:

— Когда мне подняться наверх — ночью или можно подождать до завтрашнего дня?

(Мы забыли сказать, что рассказ Старшого занял столько времени, что уже начинало темнеть).

— О, разумеется, днем, — ответил голос Старшого. — На этот счет будьте спокойны. Нам и в голову не придет просить вас подняться туда ночью. Идти наверх, да еще в темноте? Уффф!

— В таком случае я это сделаю, — согласилась Люси. — Нет, нет, — обратилась она к своим спутникам, — не вздумайте меня останавливать! Разве вы не видите, что противиться бесполезно? Их тут несколько десятков. Драться с ними мы не можем, а если я пойду наверх, то у нас появится шанс на спасение.

— Ты забыла про чародея, — напомнил Эдмунд.

— Нет, не забыла. Но, может быть, он совсем не такой страшный, как они считают. Неужели вы до сих пор не поняли, что эти невидимки не очень-то смелые.

— Не очень-то умные, это будет точнее, — сказал Юстас.

— Ну сама подумай, Лю! — настаивал Эдмунд. — Нам нельзя позволить тебе такой шаг! Как мы будем себя чувствовать, если выдадим тебя, чтобы спасти свои шкуры? Спроси Рипи, он скажет то же самое!

— Но если вы меня не пустите, вы не спасете ни себя, ни меня. Мне совсем не хочется, чтобы меня изрубили на куски невидимые мечи, как, впрочем, и любому из вас.

Совершенно неожиданно ее поддержал Рипишиппи:

— Ее величество совершенно правы. Если бы мы могли рассчитывать, что спасем ее, вступив в бой, то наш долг был бы прост и ясен. Но и мне, и другим, как я полагаю, очевидно, что мы не можем сделать этого. К тому же услуга, о которой просят эти существа, ни в коей мере не умаляет чести ее величества. Более того, выполнив их просьбу, ее величество совершит благородное дело, которое

вполне можно назвать подвигом. И если наша королева без сердечной дрожи может думать о возможной встрече с магом, то я преклоняюсь перед ней и отговаривать ее не стану.

А так как всем было известно, "то Рипишиппи не испугался ни разу в жизни, он мог позволить себе такие слова, не опасаясь, что его поймут превратно. Но мальчики, которым не раз приходилось испытывать страх, слушая его, покраснели от стыда до корней волос. Каковы бы ни были их чувства, они понимали — придется уступить. И когда они объявили, что согласны, ответом был долго не смолкавший хор радостных восклицаний, благодарностей и заверений, никто, мол, не сомневался, что все кончится хорошо. Потом голос Старшого (снова горячо поддержанный всеми остальными) предложил нарнианцам войти в дом, чтобы поужинать и переночевать. Сначала никто не хотел принимать приглашение, но Люси переубедила их: