Хроники Нарнии Том 2 - Страница 23

К оглавлению

23

— Кого вы предлагаете послать, доктор Корнелиус? — сделав вид, будто не слышал этого ехидного замечания, спросил Каспиан.

— Если посылать, то лучше всего Белок, — сказал Стародум. — Они смогут пройти через всю вражескую территорию так, что их никто не поймает.

— Насколько я знаю наших Белок, которых у нас, кстати, не так уж много, — сказал Никабрик, — если мы их пошлем, для них это будет лишь желанный предлог разбежаться по домам. Единственная среди них, кому можно доверить такое дело, — Типитапи.

— Значит, пошлем Типитапи, — согласился Каспиан. — Но кто будет вторым нашим вестником? Я знаю, ты пошел бы, Стародум, но ты не сможешь идти быстро. И вам также, доктор Корнелиус, такая работа не под силу.

— Я не пойду, — сказал Никабрик. — Тут столько собралось всяких Зверей и прочего народу, что обязательно должен быть хоть один гном, который проследил бы, чтобы с гномами обходились по справедливости.

— Гром и молния! — взревел Трумпкин. — Как ты разговариваешь с королем, Никабрик?.. Пошлите меня, сир. Я пойду.

— Как же так, Трумпкин? — удивился Каспиан. — Мне казалось, ты не веришь в волшебный рог.

— Ни капельки, ваше величество. Но какое отношение это имеет к делу? Я могу верить или не верить, а посылать меня или не посылать — решать вам, сир. Вы — мой король. А я знаю, что одно дело — советовать и совсем другое -— исполнять приказы. Вас интересовало мое мнение, и я его высказал. А теперь, каков бы ни был ваш приказ, я его исполню.

— Я никогда этого не забуду, Трумпкин! — сказал Каспиан. — Пошлите кого-нибудь за Типитапи. Когда мне лучше всего протрубить в рог?

— Я бы, ваше величество, дождался рассвета, — сказал доктор Корнелиус. — Это особое время суток. Оно иногда очень благоприятно влияет на исход операций Белой магии...

Спустя несколько минут явилась Типитапи, и ей объяснили задание. Так как она была (подобно большинству Белок) существом смелым и опрометчивым, очень энергичным и вечно возбужденным, самонадеянным и в любую минуту готовым учинить какое-либо озорство (если не сказать хуже), то она едва ли выслушала толком, что ей говорили, — так не терпелось ей поскорее сорваться с места и сломя голову умчаться вдаль. Тем не менее именно ей было доверено отправиться в Фонарный Заповедник, в то время как на долю Трумпкина выпало более короткое путешествие к устью Реки.

Наспех подкрепившись, гонцы выслушали горячую благодарность короля, добрые советы и напутствия доктора Корнелиуса и Барсука и отправились в путь задолго до восхода солнца.


Глава восьмая
УХОД С ОСТРОВА


— И так, — продолжал Трумпкин (ибо вы, конечно, уже догадались, что именно он и рассказывал детям эту историю, сидя на траве в Парадном Зале Каир-Паравеля), — итак, сунув в карман пару сухарей и оставив все оружие, кроме кинжала, с рассветом я отправился в путь. Я углубился в лес — и оказался буквально поглощен им на много часов. Я шел и шел, не знаю уж сколько времени, как вдруг услышал такое, чего не доводилось слышать ни мне, ни всему нашему племени — по крайней мере, с тех пор, как мы явились на свет. И уж до конца дней моих мне этого не забыть. Это был звук, который заполнил собой весь воздух, все пространство от неба до земли, он оглушал, как гром, но длился и длился, протяжный и мелодичный, как музыка на воде. Он был таким мощным, что содрогнулась земля и пригнулись все деревья в лесу. Я сказал себе: “Если это не рог, то я просто Кролик!”. Но минуту спустя я забеспокоился, почему же король не протрубил в рог раньше...

— А когда это было? В какое примерно время? — спросил Эдмунд.

— Примерно между девятью и десятью часами, — ответил Трумпкин.

— Как раз тогда мы и сидели на станции! — воскликнула Люси. И дети переглянулись. Глаза их засияли.

— Продолжайте, пожалуйста, — сказала Люси гному.

— Да, я очень удивился, почему он не протрубил в рог раньше, ведь условлено было сделать это на восходе солнца. Но тут меня как будто подбросило. Я быстро пошел дальше, да так, что никак не мог остановиться.

Я шел весь день и всю ночь, а когда начал заниматься рассвет — это уже сегодня, — то я выкинул такое, что под стать скорее великану, чем гному. По крайней мере, здравого смысла у меня оказалось не больше, чем у нашего бедняги Буристона. Мне вдруг захотелось сократить путь в том месте, где Река делает петлю, и я направился прямехонько по открытой местности.

Разумеется, меня тут же схватили. Хорошо еще, что попался я не военному дозору, а какому-то набитому старому дурню. Вообще- то он был комендантом небольшого замка, последнего укрепления Мираза в этих местах — дальше до самого побережья у них укреплений нет. Как вы понимаете, я не стал ничего о себе рассказывать. Правда, если уж быть точным, я сказал, когда они чересчур пристали, что я гном. Но это они и сами видели, а больше, похоже, их ничего не интересовало.

Раки и леденцы! Какой же чванливый дурень этот старый комендант! Но это обернулось для меня удачей. Любой другой, имея хоть капельку здравого смысла и зная, что творится в стране, обязательно как следует допросил бы меня и без труда бы сообразил, что я имею отношение к повстанцам. Но этому так хотелось поскорее устроить казнь, что ни о чем другом он попросту не мог думать. Кончилось тем, что он приказал казнить меня с полным церемониалом: отвезти вниз по Реке и там “отдать призракам”.

Так оно и было бы, если бы эта юная леди, — тут он кивнул на Сьюзен, — не вздумала немного поупражняться в стрельбе из лука. Отличный был выстрел, смею вас заверить! Вот так я и оказался среди вас — разумеется, теперь уже совершенно безоружный, потому что у меня все забрали.

23